Освоение древним человеком региона Санкт-Петербурга

Жители и гости Санкт-Петербурга хорошо знают Северную столицу как город, расположенный на многочисленных островах, неразрывно связанный своей 300-летней историей и географией с Балтийским морем, Финским заливом, Ладогой и Невой, реками и каналами невской дельты. Но немногим известно, что история освоения нашего региона человеком насчитывает тысячелетия и неразрывно связана историей геологического развития.

Можно считать общепризнанным влияние природных факторов на развитие человечества, спорной остается степень этого влияния. Оценить роль природных факторов наряду с другими (социальными, демографическими и др.) позволяет изучение взаимодействия человека и окружающей среды на значительном (в несколько тысячелетий) временном отрезке. Это требует сотрудничества и взаимодействия представителей разных дисциплин: археологов, географов, геологов, ботаников, зоологов, физиков, химиков, и не только.

История комплексных междисциплинарных исследований в регионе Санкт-Петербурга и на сопредельных территориях насчитывает уже около полутора столетий. Благодаря работам нескольких поколений ученых к настоящему времени имеются достаточно целостные представления о древнейшей истории региона в контексте меняющихся природных обстановок послеледниковья. В последние годы был опубликован ряд обобщающих работ, где подробно изложены историография и обзор современного состояния этой проблематики (Герасимов и др., 2010; Герасимов, 2016; Крийска, Герасимов, 2014; Ryabchuk et al., 2016; Rosentau et al., 2013; Gerasimov, Kriiska, 2017).

Освоение человеком юго-восточной части Финского залива происходило на фоне динамичных, порой носивших катастрофический характер изменений природных обстановок послеледниковья. Около 11500 лет назад (лн) в Центральной Швеции произошел прорыв подпруженного ледником Балтийского ледникового озера, которое после таяния ледника занимало огромные пространства от Ладоги до западной Балтики. Уровень понизился на несколько десятков метров, сравнявшись с Мировым океаном, который был на тот момент ниже современного. В истории Балтики наступила кратковременная стадия солоноводного Иольдиевого моря. От воды освободились значительные пространства. Первое время они были покрыты тундрой, после 11000 лн происходит быстрое потепление, распространяются сосново-березовые редколесья, начинает формироваться почвенный покров.

В результате тектонических процессов в промежутке 11000–10600 лн акватория древней Балтики вновь была отделена от океана порогом стока в центральной Швеции. С этого момента начинается новая пресноводная стадия Балтики – Анциловое озеро. Продолжавшееся повышение порога стока привело к подъему уровня воды (анциловая трансгрессия). Максимум трансгрессии приходится на 10500–10200 лн, достигая на южном побережье Финского залива высотных отметок 12 м над уровнем моря. После этого переполненный водоем Анцилового озера находит сток через Датские проливы.

Таким образом, проникновение небольших охотничьих коллективов на рассматриваемую территорию стало возможным уже в стадию Иольдиевого моря. В последние годы на территории Финляндии были выявлены стоянки древнего человека с возрастом 11000–10500 лн. Но следует учитывать, что заболоченная тундра с многочисленными останцами мертвого льда вряд ли была привлекательна для круглогодичного обитания.

Наиболее ранние свидетельства долговременного пребывания человеческих коллективов в регионе связаны со временем максимума анциловой трансгрессии (10700–10300 лн), когда здесь распространяются бореальные леса. Согласно периодизации археологические материалы этого времени относятся к раннему мезолиту. Ближайшие к Санкт-Петербургу памятники раннего мезолита расположены в северной части Карельского перешейка, там, где в то время находился Хейнийокский пролив, соединявший древние акватории Ладожского озера и Балтики (рис. 1). Большинство из них было выявлено лишь в последние десятилетия.

Все известные к настоящему времени стоянки и поселения раннего мезолита в регионе Финского залива были расположены на внутренних водоемах и на берегах рек, на удалении от берегов Анцилового озера в несколько километров. Выявлены следы наземных жилищ того времени. Среди костных остатков охотничьей добычи преобладают останки лосей, много костей бобра, присутствуют кости медведя, волка, лисы, кабана и благородного оленя (рис. 2). Были найдены и кости собаки. Обнаружены также кости птиц: лебедя, гагары и утки-морянки. Определены кости рыб (судак, щука, лещ, окунь, голавль, линь). Об использовании древним населением водных ресурсов свидетельствуют и археологические находки – костяные рыболовные крючки, остроги.

Во всем мире среди специалистов известен раннемезолитический комплекс Антреа Корпилахти в Выборгском районе Ленинградской области. Он исследовался в 1914 году известным финским археологом Саккари Пяльси. На площади 24 кв. м было найдено около 100 древних артефактов из камня, рога, кости и прочих органических материалов. Среди них остатки рыболовной сети, одной из древнейших в мире, ее возраст – около 10400 лн. Это собственно фрагменты сети из двойного перекрученного шнура, изготовленного, предположительно, из липового луба или волокна крапивы.

Рядом находились 18 кусков сосновой коры с подрезанными краями и отверстиями вблизи одного из узких краев – по-видимому, поплавки. На некотором расстоянии от поплавков были грузила – группа камней диаметром около 10 см. Сохранились отпечатки обмотки, предположительно, из тонких полосок ствола ивы. Эти предметы были захоронены на дне древнего Хейнийокского пролива, что может объясняться либо потерей снаряжения древним рыболовом (возможно, со льда), либо опрокидыванием лодки на воде.

Таким образом, у первых обитателей региона имелся развитый комплекс рыболовного снаряжения. Возможно, они были знакомы и с изготовлением и использованием лодок. В то же время система расположения памятников и видовой состав охотничьей и рыбацкой добычи свидетельствуют о том, что эксплуатация лесной экологической ниши оставалась на протяжении всего раннего мезолита основой жизнеобеспечения коллективов, обитавших у берегов Анцилового озера.

Археологические материалы из раннемезолитических памятников региона Финского залива обнаруживают близкие параллели в материалах большого числа археологических памятников на более южных и юго-восточных территориях. Затруднительно указать какой-то определенный исходный регион, откуда первоначально была заселена рассматриваемая территория. Представляется, что вслед за распространением лесов на освободившиеся ото льда и воды пространства сюда с разных направлений продвигались коллективы, чья система жизнеобеспечения была основана на использовании ресурсов лесной экологической ниши.

Имеются веские основания предполагать существование в период раннего мезолита (11000–9500 лн) развитой системы устойчивых коммуникаций в пределах всей лесной зоны Восточной Европы и Зауралья, включая и рассматриваемую территорию. Свидетельствами тому являются находки весьма схожих по форме и технологии изготовления изделий из кремня, кости, комбинированных орудий в удаленных друг от друга раннемезолитических контекстах. В материалах любого раннемезолитического памятника присутствуют, хотя бы в небольшом количестве, предметы из каменного сырья, источники которого расположены в нескольких сотнях километров от места находки: кремень с Верхней Волги и с территории Белоруссии и Литвы, сланец из Прионежья (рис. 3). Социальные коммуникации, вероятно, были основаны на достаточно высокой степени подвижности населения в пределах значительных ареалов. Это позволяет предположить и определенную общность населения.

После образования стока уровень Анцилового озера плавно понижался приблизительно до 9200 лн, после чего выровнялся с океаном. Наступила новая солоноводная стадия в истории Балтики – стадия Литоринового моря. Повышение уровня Мирового океана после 8200 лн в балтийском регионе называется литориновой трансгрессией. Максимального уровня (до отметок 8 м над уровнем моря в районе Санкт-Петербурга) трансгрессия достигает в промежутке от 7600 до 6800 лн, после чего уровень моря постепенно понижался.

В литориновую фазу Балтики в регионе Финского залива распространяются широколиственные породы деревьев. Это время климатического оптимума голоцена. Возникают чрезвычайно благоприятные условия для присваивающей экономики. На этом фоне происходят существенные изменения в культуре населения региона, знаменуя наступление периода позднего мезолита по археологической периодизации.

На стоянках и поселениях позднего мезолита практически отсутствуют предметы из импортных материалов. Производство каменных орудий ориентировано на максимальное использование низкокачественного, но легкодоступного локального сырья, что повлекло за собой развитие специфических технологий. После 7200 лн в регионе распространяется традиция изготовления посуды из глины, знаменуя начало эпохи неолита (рис. 4–5).

В позднем мезолите происходит освоение человеком ресурсов литоральной зоны и складывается новая система жизнеобеспечения, основанная на комплексной эксплуатации лесных и морских ресурсов – одна из наиболее эффективных систем жизнеобеспечения в рамках присваивающего хозяйства. Для населения региона Финского залива в конце мезолита – начале неолита все большее значение в системе жизнеобеспечения приобретает даже не столько эксплуатация морских ресурсов в целом, сколько специализированная охота на нерпу. В остеологических коллекциях памятников позднего мезолита – неолита ластоногие, и прежде всего нерпа, составляют более 60%.

Перестройка системы жизнеобеспечения проявилась и в системе расселения. Значительное количество памятников позднего мезолита и неолита приурочены к береговым линиям Литоринового моря. После 8000 лн появляются поселения на островах у эстонского побережья Балтики. Эти острова удалены от береговой линии того времени на расстояние, не превышающее прямой видимости, но тем не менее можно уверенно говорить о наличии в то время практики каботажного мореплавания.

Большинство памятников каменного века, расположенных на древнем морском берегу и на островах Финского залива, по-видимому, являются сезонными промысловыми стоянками, в том числе стоянками, посещаемыми в определенный сезон из года в год, с довольно продолжительным периодом обитания. Уже в раннем неолите существуют круглогодичные поселения с остатками жилищ и мощным культурным слоем, расположенные в глубине древних морских шхер. Богатство окружающих природных ресурсов и увеличение плотности населения, по всей видимости, способствовали формированию определенных промысловых территорий, находящихся под контролем отдельных коллективов, и увеличению степени оседлости. Вероятно, появление своего рода территориальных границ ослабило обменные связи, прежде пронизывавшие все пространство лесной полосы Восточной Европы.

В начале IV тыс. до н. э. (после 6000 лн) в регионе Финского залива распространяется так называемая типичная гребенчато-ямочная керамика (рис. 6), знаменуя начало развитого (позднего неолита). В это время происходят какие-то социальные процессы, приведшие к определенной интеграции населения региона. В пользу такого предположения свидетельствует сходство материальной культуры на значительных территориях. Вновь оживляются трансрегиональные обменные связи, о чем свидетельствует увеличение количество изделий из импортных материалов – сланца, янтаря, кремня.

Система жизнеобеспечения, основанная на сбалансированном использовании морских и лесных ресурсов, сохраняется на рассматриваемой территории с позднего мезолита до конца неолита. На протяжении этого времени не изменяется в целом и система расселения. В позднем неолите появляется морское рыболовство. Значительное количество костей трески найдено на круглогодичных поселениях архипелага в Западной Эстонии, относящихся к периоду позднего неолита, и на поселении в устье р. Охты в Санкт-Петербурге. Ловля трески предполагает возможность плавания по глубоким участкам моря вдали от берегов.

Около 5000 лн (начало III тыс. до н. э.) произошла глобальная перестройка климата, повлекшая за собой культурные трансформации и подвижки населения, фиксируемые во многих частях Евразии и Африки. Археологические материалы региона Финского залива так же отчетливо свидетельствуют об изменениях в культуре. Сюда проникает население из степной зоны – носители традиции шнуровой керамики, носители производящего хозяйства (земледелия и скотоводства).

Изменения в системе жизнеобеспечения отражаются и в системе расположения поселений. Большинство известных памятников того времени расположено уже на удалении от морского берега, хотя кратковременные промысловые стоянки эпохи раннего металла фиксируются на побережье. В северной и восточной частях региона, в первую очередь у коллективов, обитавших вблизи крупных пресноводных бассейнов, присваивающее хозяйство сохраняет доминирующее значение до начала раннего железного века, т. е. до рубежа II–I тыс. до н. э.

 

Список литературы

Герасимов Д.В., Крийска А., Лисицын С.Н. 2010. Освоение побережья Финского залива Балтийского моря в каменном веке // Материалы III Северного археологического конгресса. Екатеринбург. Ханты-Мансийск. С. 28–53.

Герасимов Д.В. «Мал золотник, да дорог!»: об опорных комплексах каменного века – эпохи раннего металла юго-восточной части региона Финского залива. // Древние культуры Восточной Европы: эталонные памятники и опорные комплексы в контексте современных археологических исследований. Замятнинский сборник, Вып. 4. СПб. 2015. С. 192–206.

Крийска А., Герасимов Д.В. 2014. Период позднего мезолита в восточной части Балтийского моря: формирование берегового расселения от Рижского до Выборгского залива // От Балтики до Урала: изыскания по археологии каменного века. Сыктывкар. 2014. С. 5–36.

Gerasimov, D., Kriiska, A. Early-Middle Holocene archaeological periodization and environmental changes in the Eastern Gulf of Finland: Interpretative correlation, Quaternary International (2017), http://dx.doi.org/10.1016/j.quaint.2016.12.011

Rosentau A., Muru M., Kriiska A., Subetto D., Vassiljev J., Hang T., Gerasimov D., Nordqvist K., Ludikova A., Lõugas L., Raig H., Kihno K., Aunap R., Letyka N. 2013. Stone Age settlement and Holocene shore displacement in the Narva-Luga Klint Bay area, eastern Gulf of Finland // Boreas. 2013. №42 (4). Pp. 912–931.

Ryabchuk D., Zhamoida V., Amantov A., Sergeev A., Gusentsova T., Sorokin P., Kulkova M., Gerasimov D. Development of the coastal systems of the easternmost Gulf of Finland, and their links with Neolithic-Bronze and Iron Age settlements// Harff, J., Bailey, G. & Luth, F. (eds) Geology and Archaeology: Submerged Landscapes of the Continental Shelf. Geological Society Special Publication. 2016. Т. 411. №1. С. 51-76.