Спасти, защитить, сохранить

Блокада Ленинграда не имеет аналогов в мировой военной истории. Ни один город мира, а тем более город с более чем трехмиллионным населением, не выдерживал столь длительной – 872 дня – осады. Ни один город мира не потерял столько своих мирных жителей – детей, женщин, стариков. Условия военного времени не способствуют точной статистике, и, к сожалению, даже сейчас мы не можем назвать абсолютно точное количество погибших. На Нюрнбергском процессе была объявлена цифра – 641 тыс. Кроме того, в битве за Ленинград погибло более 980 тыс. солдат и офицеров. Страшной ценой было завоевано право на жизнь одного из красивейших городов мира, которого по плану Гитлера не должно было быть на карте мира.

Как происходила борьба с огнем в осажденном городе? Об этом написано немало книг, но особенно ценными из них являются дневники очевидцев, непосредственных свидетелей и участников событий. В фондах Пожарно-технической выставки им. Б.И. Кончаева сохранились записи интенданта I ранга Сергея Гордеевича Голубева. Накануне войны он преподавал в пожарном техникуме, а с сентября 1941 года по май 1944-го работал заместителем начальника УПО г. Ленинграда по оперативной работе. В мае 1944 года в связи с возобновлением деятельности техникума С.Г. Голубев был назначен его начальником. В этой должности он проработал до апреля 1945 года. Дальнейшую службу проходил в Москве.

Из дневника С.Г. Голубева 22 июня 1941 года

С утра стояла солнечная теплая погода. Мы с женой поехали в Петергоф, где предпола гали провести день отдыха. В парке подошедший к нам пожилой мужчина сердито заявил: «Ну, гад, Гитлер. С утра начал бомбить Киев. Вы слышали речь Молотова?»

Мы ничего не слышали. Сообщение неизвестного поразило меня. Ошеломленные известием, мы побежали к репродуктору. Из речи В.М. Молотова, котоую мы слушали издали, стало понятно, что сегодня, в 4 часа утра немецкие войска перешли нашу границу на пространстве от берегов Балтийского до берегов Черного морей…

Всюду народ оживленно обсуждает события. Из пригорода люди бросились в город. На вокзале множество людей. В вагонах теснота невероятная. Ехали тесно прижавшись друг к другу. Люди взволнованно обсуждали события. В Ленинград приехали к вечеру. На улицах людно. Местами встречаются семьи, провожающие мужчин, направляющихся в военкомат. По радио ежеминутно передают патриотические песни, музыку, речь В.М. Молотова, первые сообщения о том, как встретили на заводах сообщение о войне. Некоторые неустойчивые и малодушные люди бросались в сберкассы и магазины.

Я пошел в свой техникум. Там все уже пришло в движение. В течение 10 часов сделано бомбоубежище в туннелях под зданием. Вечером послали в парк слушателей отрывать щели в земле.

В августе 1941 года были организованы районные управления пожарной охраны (РУПО), которые объединили все пожарные подразделения внутри районов. Пожарная охрана, сведенная в районные соединения, стала одной из служб МПВО. Возглавлял штаб пожарной службы МПВО города полковник Михаил Кузьмич Сериков.

В числе мер по усилению противопожарной обороны города – массовое привлечение населения в формирования ПВО. До войны команды МПВО были укомплектованы военнослужащими старших возрастов. Кроме этого, на каждом заводе, в учреждении были свои службы МПВО, укомплектованные своими сотрудниками, а в домохозяйствах – так называемые «группы самозащиты». Общее руководство боевой подготовкой осуществлял штаб МПВО города во главе с генерал-майором Емельяном Сергеевичем Лагуткиным.

С первых часов войны весь личный состав городских пожарных команд был переведен на казарменное положение. Были усилены постовая и дозорная службы, а на «вышках» города (каланчах, башнях, церквях, крышах многоэтажных домов и пр.) организовали наблюдательные посты, с которых просматривался весь город.

В помощь пожарным в августе 1941 года был создан Комсомольский противопожарный полк. В полк входило 15 рот из расчета одна рота на каждый административный район города. Служили в полку комсомольцы (рабочая молодежь, студенты, служащие и даже школьники), большинству было 15–17 лет. Это было настоящее боевое подразделение, которое формировалось по армейскому принципу. Рота, три взвода, три отделения. Полк насчитывал 1600 человек, в том числе 50 кадровых командиров пожарных команд, выделенных Управлением пожарной охраны.

Из дневника С.Г. Голубева 1 сентября 1941 года

Бои на всем фронте. Эта фраза уже стала привычной в информационных сообщениях. Но какое гигантское содержание вложено в нее!

Ленинград все туже опоясывается вражескими войсками. Говорят, что враг уже взял Териоки (Зеленогорск). Его войска обстреливают огнем Колпино. Видимо, мы будем жить в осажденном городе. До сего дня мы еще не слышали ни одного разрыва авиационных бомб.

День 8 сентября 1941 года – начало блокады – навсегда останется в памяти ленинградцев.

Немецкое командование «ознаменовало» окружение города массированной воздушной бомбардировкой. В этот день было сброшено 6327 зажигательных бомб. Возникло 178 пожаров. Мишенью в основном был Московский район.

Из дневника С.Г. Голубева  сентября 1941 года

Сегодня в 19 часов вражеские самолеты прорвались в город. Не успела отзвучать тревога, как на наш район и на наши дома посыпались зажигательные бомбы. Они падали на улицах, во дворах, на крыши. На здание школы упало 4 бомбы и 3 во двор. Все они были немедленно потушены. На наш жилой дом 7-в по Московскому шоссе упала одна бомба на чердак, но угодила в ящик с песком, вторая бомба упала у входной двери с торца той стороны, где наша квартира.

В нашем районе возникли десятки пожаров. Народ, не приученный к надлежащему поведению во время воздушных бомбардировок, не сразу принял меры к тушению. Деревянные здания загорались. Напротив школы, у строящегося здания, возникло два пожара. Их потушили наши курсанты и охрана дома. По левую сторону Благодатного переулка загорелось два сарая, дом, фабрика шерсти. Мы послали туда свои пожарные автомобили…

Но вот в небе стал нарастать огромный столб черно-белого дыма. Сначала думали, что это пожар на заводе «Электросила». Оказалось, что горят продовольственные склады им. Бадаева. Мы послали туда все свои машины и кроме того 300 курсантов. Я тоже работал…

Пожар был ужасный. На огромной площади горели несколько десятков зданий-складов, набитых продовольственными запасами. По мостовой текли реки расплавленного сахара. Смрадный запах пропитал воздух, трудно было дышать. Стояла страшная жара. Небо было застлано густыми облаками дыма. Над головой трещали пулеметные очереди, свистели пули, воздух сотрясали громкие разрывы фугасных бомб. В такой обстановке нам еще ни разу не приходилось тушить пожары. Наверное, еще не то увидим? Ведь война в городе еще только началась…

Тогда же Ленинградский гарнизон понес первую потерю. При тушении продовольственных складов имени А.Е. Бадаева фашистский летчик на бреющем полете расстрелял группу работающих пожарных. Погиб помощник командира отделения 38 ВПК Иван Викентьев, еще два бойца получили тяжелые ранения. Была повреждена боевая техника.

Позже стали известны приказы фашистского командования, требовавшие открывать артиллерийский огонь по первому дыму и зареву пожара, чтобы затруднить его тушение, дабы любыми способами уничтожить город.

В сентябре 1941 года страшные пожары следовали один за другим. В ночь с 11 на 12 сентября 1941 года мишенью для вражеских самолетов стали девять центральных районов города. Около 10 тыс. зажигательных и несколько фугасных бомб со свистом и грохотом обрушились на территорию Морского торгового порта. 18 сентября 1941 года пожарные спасали от огня здание Центрального государственного исторического архива на набережной Красного Флота, 4. Очень тяжелым был пожар госпиталя на Суворовском проспекте 19 сентября, в результате которого погибло около шестисот раненых и работников госпиталя. 23 сентября 1941 года – пожар в Пулковской обсерватории.

О масштабах сентябрьских бомбардировок можно судить по тому, что в этом месяце в Ленинграде было зарегистрировано 11528 пожаров, происшедших от зажигательных бомб. Но как бы ни были трудны и тревожны сентябрьские дни 1941 года, всё это было лишь началом. Впереди были долгие месяцы борьбы за город и свою жизнь. Противник не унимался. Едва успев вернуться с одного пожара, пожарные устремлялись на другой. И никто не знал, когда это кончится…

Из дневника С.Г. Голубева 11 сентября 1941 года

С утра началась воздушная тревога. Вражеские самолеты летают над нашим районом. Над школой был воздушный бой. Наш истребитель строчил из пулемета по фашистскому бомбардировщику. Сейчас, когда пишу эти строки, стекла дрожат от стрельбы зенитных орудий, хотя тревога не объявлена. Светит солнце и идет жестокая война. Чудно устроен мир!

С утра отменили занятия с курсантами, уходящими на фронт. Оба батальона ушли в предназначенное место. Осталось около 180 курсантов. Тепло проводили фронтовиков. У многих провожающих – преподавателей и обслуживающего персонала, вышедших во двор и пришедших к трамвайной остановке, появились слезы. Уезжая, курсанты махали руками, фуражками. В школе стало как-то пусто. Шутка сказать, 600 человек уехали. Мы с классным вахтером Кучумовым бродили по аудиториям. Почти в каждой из них обнаружили на классных досках надписи: «Мы все ушли на фронт», «Мы ушли на войну», «Группа перестала заниматься ввиду отбытия на фронт».

Тревога, шестая по счету, помешала проститься со всеми. У наших питомцев бодрое настроение и хороший вид. Все хорошо экипированы: новые шинели, крепкие сапоги, алюминиевые котелки, исправные вещевые мешки. Некоторые имеют на винтовках снайперские прицелы.

Кто знает, когда они теперь вернутся? Возможно, некоторых недосчитаемся.

Ни страницы самых правдивых книг, ни кадры талантливых фильмов, ни даже кинохроника тех дней не могут дать полного представления о том, насколько тогда было трудно. История обороны Ленинграда не знает ни одного случая, чтобы артиллерийские обстрелы или авиационные налеты заставили пожарных прекратить работу, отступить, спрятаться в укрытие.

Из дневника С.Г. Голубева 9 октября 1941 года

Давно не записывал. Некогда было. Была такая кутерьма, что даже не знаю, какой сегодня день. Сбился со счета. Иногда кажется, что вчера был, скажем понедельник, вдруг выясняется, что сегодня уже четверг. Прошло всего несколько дней моей новой службы, а как изменилась моя жизнь. Я заметно похудел. Перестал спать ночами. Последние 5–6 дней спал по 2–3 часа в сутки, и то урывками, между воздушными тревогами. Даже дневник не вел – нет времени.

Я побывал уже на многих крупных пожарах: на заводе «Северный пресс», Петрозаводе, на складах на Бумажной улице, в Волковой деревне, на «Треугольнике» в Московском районе и т. д. Четыре раза я попадал под непосредственное бомбометание, пока цел и невредим. Я слышал невероятно сильные разрывы бомб вблизи, видел, как взметывались ввысь огненные столбы, и не испытывал страха: мои чувства уже успели атрофироваться.

Был у меня страх перед очевидной смертью, когда на мою голову мчалась смертоносная бомба? Я очень устал, и мне хочется отдохнуть. Но как же резко изменилась моя жизнь: от тихой, размеренной, строго регламентированной деятельности в учебном заведении – к беспорядочной, абсолютно нерегламентированной на переднем крае обороны, в гуще событий.

Наступили лютые декабрьские морозы 1941 года. Городской водопровод работал на крайне низких давлениях, местами его не было вовсе. На многих участках водопроводные магистрали были повреждены взрывами бомб. Понижение давления в сети вызвало массовое замерзание пожарных кранов. Морозы были настолько сильные, что в Ленинграде полностью промерз водопровод, а также некоторые реки и каналы.

Тушение пожаров протекало в самых неблагоприятных, труднейших условиях. Не было не только воды, не было и горючего для машин, бездействовали приборы освещения. Работая на пожарах в вечернее и ночное время, пожарным приходилось пробираться по темным помещениям, с трудом удерживаясь на обледенелых лестницах. Иссякли запасы пожарных рукавов, утраченных на осенних пожарах и испорченных из-за отсутствия условий для элементарной сушки и ремонта. Из-за сильных морозов рукава замерзали и оставались лежать на местах ликвидированных пожаров, так как собрать, высушить и привести их в порядок не было сил. «Рукавная проблема» стала очень острой.

Но самым страшным был голод. После неоднократных снижений хлебная норма для служащих, иждивенцев и детей с 20 ноября 1941 года была доведена до 125 г, рабочие получали по 250 г хлеба. Такой же была и норма работников пожарной охраны.

Из дневника С.Г. Голубева  12 декабря 1941 года

Люди стали страшно худы. Я не был в бане месяца три – негде мыться. И вот представилась возможность: нам разрешили помыться в водолечебнице городского управления милиции, на площади у Зимнего дворца. Что я там увидел, было неописуемо. Здесь мылись ответственные работники УНКВД. Под душами стояли живые трупы. От мертвых они отличались только тем, что стояли и еще двигались. Фигуры их были ужасны, во всем была асимметричность. На очень тонких шеях торчали черепа, обтянутые желтоватой кожей, с остекленевшими глазами, которые выражали лишь смертную усталость и обреченность. Животы втянуты, толщина ног была менее обычной руки, плечи узкие. Движения были вялые, медленные.

Раздевшись, я направился в душевую. Идти пришлось мимо зеркала. Когда я увидел собственную фигуру, то остолбенел. Из зеркала смотрел урод, слабо похожий на меня. И мне так стало жалко себя, что у меня заструились слезы. Когда я взвесился на медицинских весах, оказалась недостача 26 кг веса против довоенного.

От голода начались повальные смерти. По Кировскому проспекту можно ежедневно видеть, как везут гробы на автомашинах, на салазках, на фанере, прикрепленной веревкой к автомашине, везут трупы без гробов…

Январь 1942 года был для пожарных города самым тяжелым и сложным за все время блокады. Из-за отсутствия горючего в боевых расчетах оставалось все меньше автомобилей. Часть машин вышла из строя ввиду повреждения ее взрывами от фугасных бомб и артснарядов. Некоторая техника нуждалась в текущем ремонте. К началу января 1942 года из боевого расчета были выключены свыше ста автомобилей. Только за один день, 11 января 1942 года, были поставлены на консервацию 54 (!) автомашины. Нередко пожарные были вынуждены выходить пешком, неся на себе необходимое оборудование и инвентарь.

В городе один за другим возникали пожары, а бороться с ними становилось все труднее и труднее. В водопроводе не было воды, а главное – не хватало людей. Только в ноябре–декабре 1941 года от голода, истощения и дистрофии в подразделениях пожарной охраны Ленинграда умерли более трехсот человек. Многие оставались в казармах совершенно обессиленные, не имея возможности подняться с коек и топчанов. К середине января из 430 отделений боевых расчетов в строю оставалось 108 отделений – ослабленных и недоукомплектованных личным составом.

Из дневника С.Г. Голубева 2 января 1942 года

Мы живем и работаем на пределе. Еще месяц блокады, и трудности совсем будут нас заедать. Городской транспорт парализован. Уже несколько дней не ходят трамваи. На улицах огромные толпы пешеходов. Главный вид транспорта – салазки. На них везут и дрова, и пожитки, и трупы умерших от голода. Нет топлива. Электростанции поддерживают пар в 1–2 котлах. Электроэнергия для освещения не подается во все жилые дома. Не отключенными остались лишь хлебозаводы, оборонные предприятия, УНКВД, штаб фронта. Даже не снабжают электроэнергией пожарные команды, в том числе штаб противопожарной службы. Я соорудил себе «коптилку» из бутылки, фитиль вставил в железку от  чернильной ручки. При тусклом свете этой «лампы» я и пишу. Почти все дома не отапливаются, у нас тоже нет дров. На топливо разбирают дома, особенно горевшие. Горсвет наметил к разборке на топливо 3 тыс. деревянных домов.

В домах соорудили тысячи печей-времянок. Дымоходы от них выведены в вентиляционные каналы, иногда через неизолированные отверстия в сгораемых стенах, дверях, оконных проемах, которые забаррикадированы чем попало, чтобы не пострадать от шальных снарядов. От этих печей ежедневно возникает 50–100 пожаров. Некоторые из них развиваются и мучают  нас. Тушить пожары в задымленных квартирах стало очень трудно.

В пожарной охране исчерпаны все запасы бензина для боевых машин.

Бойцы и командиры страшно истощены. На пожарах бродят как тени и не могут выполнять работу, требующую физического напряжения и выносливости. От одного глотка дыма валятся с ног. Есть уже много умерших от истощения.

К началу блокады часть населения была эвакуирована, в Ленинграде оставалось около 2 млн человек. Каждому нужны были пища, тепло и свет. Борьба за минимальное количество тепла стала борьбой за жизнь. Как в годы Гражданской войны, в быт вошли «буржуйки»: печки-времянки разных конструкций – от большой консервной банки до громоздких сооружений из железа, кирпича и разных подсобных материалов. Вместе с ними появились «коптилки» – примитивные светильники всевозможных пожароопасных видов. Это был единственно возможный выход из создавшегося тяжелого положения, но они поставили город перед небывало серьезной пожарной угрозой. Ослабевшие от голода люди утратили осторожность в обращении с огнем. Начались массовые пожары в жилых домах.

Из дневника С.Г. Голубева 11 января 1942 года

В городе огромное число пожаров – по 40–50 в сутки. Не менее 20% принимают большие размеры. Тушить некем и нечем. Нет бензина, нет воды. Гибнут люди. Бойцы истощены настолько, что боевое развертывание проводится с трудом. Люди не выносят дыма, несмотря на привычку работать в задымленной обстановке. Почти с каждого пожара отправляем по 2–4 человека в больницы. Много травм. Командный состав работает только за счет волевого напряжения и привычной воинской дисциплины, ибо физически он истощен так же, как и рядовой состав.

Измотанные до предела люди находили в себе силы преодолевать физическую слабость. Чувство долга превозмогало всё остальное. В книге «Бойцы огненного фронта» Николай Тихонов писал: «Зимой сорок первого – сорок второго года силы и воля ленинградцев подверглись тягостнейшим испытаниям. Город стоял в сугробах, как занесенный буранами на севере корабль. Пожары грозно росли. Космы дыма метались в морозном воздухе. Не было воды. Висели ледяные наросты, вставали сугробы, а воды не было. Тогда начали тушить пожары без воды. С сотворения мира не видели подобного. Пылал огромный фасад. Пожарные влезали на крышу и разбирали, шатаясь от голода, вручную горевшие конструкции, сбрасывали их вниз, на ледяную подушку подвала и забрасывали снегом. Пожар потухал под белой пеленой».

Из дневника С.Г. Голубева 23 января 1942 года

Ленинград горит. Каждый
день бывает по нескольку пожаров. Сгорают полностью 6–7-этажные дома… Я четвертый день не сплю. Руководил тушением крупных пожаров на ул. Жуковского, 5, на 5-й Красноармейской, на Лиговке, 107, сейчас только что вернулся с завода им. Кулакова. На каждом пожаре был по 15–17 часов. Тушили без воды. Мороз ужасный. Пробовали брать воды из Невы. Проложили рукавную линию на 700 м. Вода не дошла и до середины и замерзла в рукавах… На этом пожаре применяли новые приемы тушения. Тушили огнетушителями, водой из ведер и гидропультов, снегом, песком, разбирали конструкции на пути движения огня. Когда загоралась кровля другого цеха, ее рубили топорами, а под обрушившиеся конструкции подстилали снег. Впервые применяли тягу морозного воздуха в безопасном направлении. Сегодня мороз -32. Сильный ветер. Люди мерзнут, техника бездействует – всё замерзает. Когда же кончатся морозы?..

В январе 1942 года вышло Постановление Военного совета Ленинградского фронта о продовольственном снабжении пожарных команд. Их приравняли к бойцам передовой линии фронта (это 600 г хлеба, 240 г крупы, 125 г мяса, около 50 г масла в день). Число больных резко снизилось.

Однако город страдал не только от пожаров, но и от других трудностей, связанных с блокадой. Трудно перечислить все виды работ, которые выполняла пожарная охрана города, оказывая помощь своим согражданам. Все хозяйственные проблемы, несмотря на большие трудности, решались весьма успешно во многом благодаря инициативе личного состава. «Ночью, при свете ракет, пожарные, одетые в белые халаты, пробираются через минные поля к огородам пригородного совхоза и там из-под снега извлекают свеклу, брюкву, морковь, вытаскивают замерзшие капустные кочаны. Окрыленные первым успехом пригородные пожарные команды проводили подобные операции каждую ночь. И всю зиму они кормили гарнизон овощами», – писал Николай Тихонов. Весной 1942 года заброшенные огороды рядом с линией фронта отвели пожарным. Они стали подсобными хозяйствами Управления пожарной охраны и его подразделений. Бойцы повсюду выращивали овощи. После страшной зимы изголодавшемуся народу овощи очень помогли, они многих вернули к жизни. Также в гарнизоне был организован лесопункт для обеспечения топливом пожарных подразделений.

В тяжелые дни, когда в городе была массовая смертность, работники пожарной охраны рыли траншеи для похорон умерших. В летние месяцы личный состав производил ремонт печей, чистил дымоходы, ремонтировал уличные водопроводные магистрали.

В июле 1942 года ленинградские пожарные первыми в стране получили самую высокую советскую награду – орден Ленина.

Из дневника С.Г. Голубева 15 апреля 1942 года

Меня наградили ценным подарком… часами-секундомером «Мозера» с надписью «Голубеву С.Г. за боевые подвиги, отвагу и мужество. От УНКВД ЛО. 1942».

О, радость для ленинградцев! Сегодня стали работать шесть маршрутов трамвая. В городе много говорят по этому поводу, радуются. Даже странно видеть этого хозяина улицы. Он шесть месяцев не появлялся, был недвижим.

Начало 1943 года принесло осажденному городу огромную радость: 18 января войсками Ленинградского и Волховского фронтов было разорвано кольцо блокады, но до победы было еще далеко…

3 мая 1943 года возник пожар на нефтебазе «Красный нефтяник», где был сосредоточен основной запас нефтепродуктов для Ленинграда: в резервуарах хранилось 5200 т нефтепродуктов. В 14 часов 22 минуты противник начал обстрел нефтебазы. Снарядами было разбито несколько резервуаров. Потоки горящей жидкости разливались по территории. Среди удушливого едкого дыма и бушующего пламени, на земле, буквально горевшей под ногами, происходило боевое развертывание пожарных команд. Работать со стволами было невозможно из-за жары и дыма, особенно в те моменты, когда потоки раскаленного воздуха накрывали бойцов. Стоило потушить один участок горящей «реки», как, получив подкрепление, огонь вспыхивал вновь.

В этом сражении с огнем Ленинградская пожарная охрана потеряла пятнадцать человек убитыми, шестьдесят бойцов были ранены осколками снарядов, контужены, получили сильные ожоги. И все же сражение с огнем было выиграно. Удалось спасти для города бесенные тонны горючего.

17 октября 1943 года на Ленинград упала последняя за время войны фугасная бомба.

В январские дни 1944 года началось мощное наступление войск Ленинградского фронта. 27 января торжественный артиллерийский салют из 324 орудий возвестил миру о великой победе под Ленинградом.

Вместе с радостью победы пришли новые заботы. Нужно было восстанавливать разрушенный Ленинград. После снятия блокады пожарные продолжали оказывать помощь городу: ремонтировали поврежденные здания детских учреждений и школ, водопроводы и отопительные системы, разбирали завалы и др. В апреле 1944 года из личного состава противопожарной службы города были сформированы две роты минеров в составе 228 человек. После прохождения краткосрочной подготовки они были направлены на разминирование пригородов Ленинграда, освобожденных от врагов.

9 мая 1945 года ленинградские пожарные вместе с горожанами и всем народом отпраздновали День Победы. Понемногу город восстанавливался, вновь привыкал жить мирной жизнью. Восстанавливал свою структуру и пожарный гарнизон. Потери автопарка были частично пополнены эшелоном пожарных автомобилей, направленных в Ленинград Маршалом Советского Союза Р.Я. Малиновским. Это был ценный подарок. И 17 мая 1945 года в 17-й пожарной части в боевой расчет был включен первый автонасос, вновь перекрашенный в «мирный» красный цвет.

Проходят годы, но традиции огнеборцев остаются неизменными – спасти, защитить, сохранить.

На фото: Бойцы Московской пожарной команды на боевом посту